В некотором царстве. Огненная пыль - Мария Ангелимова

– Что, струсил?

– Да нет, может, помогу чем. Силы, как говорится, лишней не бывает…

Балда демонстративно засучил рукав, но русалочьи чары еще не до конца выветрились, так что пошатнувшись, он неловко облокотился на телегу, отчего у нее отлетели сразу два колеса.

– Берем! – не сговариваясь, кивнули богатыри, обменявшись многозначительными взглядами.

… – Поговаривают, в северном лесу чудище объявилось, целое стадо овец уложило. Не слыхал?

– Отчего же, слыхал, – отозвался Орел-царевич, затягивая подпругу.

– Сельчане, конечно, сразу на тебя подумали.

– Что, не доверяешь?

– Обижаешь, брат.

Иван вскочил на коня, гикнул и поскакал в сторону луга. За ним, чуть помешкав, направился Орел-царевич.

– Я думал, ты только на коньке своем скачешь.

– Он у меня уже старенький, на нем в основном дочка моя катается. Да, к слову, о семье своей можешь не беспокоиться, перевози их к нам. Пусть Алик с Забавой познакомится. Кто знает, может, подружатся… – засмеялся Иван, подстегивая коня.

– Да говорю тебе, что за печкой кто-то плачет! – топнула ножкой Забава.

– Полно тебе выдумывать-то. Давай-ка лучше одевайся, и кататься пойдем, – урезонивала ее старая нянька. – Вот пойдешь неряхой нечесаной, конек тебя и испугается. Скажет, что за пугало огородное ко мне привели – да и убежит!

– Не убежит!

Девочка вырвалась и потащила няню за собой к печи.

– Тссс. Теперь слышишь?

Няня послушно наклонила голову, прислушалась. Показалось или нет, но из-за печки будто и вправду послышались чьи-то сдавленные рыдания и всхлипывания. А еще чуть различимое поскрипывание.

Прихватив кочергу, няня с опаской заглянула в темный простенок и ахнула. Худая полупрозрачная Плакальщица, сидела за своей прялкой, сгорбившись в три погибели, так что острые коленки почти касались ее длинного вытянутого носа. Слезы обильно текли у нее по щекам, и она без конца оттирала их насквозь промокшим рукавом.

– Кто это? – боязливо спросила Забава.

При звуках ее голоса Плакальщица вздрогнула, уставилась на них своими бездонными глазами и завыла уже во всю мочь.

– Тихо ты, а то все слуги сбегутся! – няня попыталась было схватить Плакальщицу за плечо, но рука прошла как сквозь белесую дымку, не встретив на пути преграды. А привидение вдруг принялось изо всех сил крутить колесо своей прялки.

– Что ты делаешь? Прекрати! – испуганно закричала нянька. Ведь так Плакальщица отмеряла чью-то жизнь, а учитывая, что жила она в комнате Забавы…

Нянька уже собиралась было звать на помощь, когда Плакальщица вдруг исчезла, проскулив на прощанье что-то нечленоразборчивое. Была – и нет ее, как утренний туман под лучами солнца тает. Колесо прялки еще некоторое время вращалось, наматывая обрывок нити. Потом и оно растворилось в воздухе.

– Плохо дело, – прошептала нянька, вытирая пот и крепко прижимая к себе перепуганную Забаву. – Ох, чует мое сердце недоброе…

– Мой конёчек-горбуночек! Прилетай скорей, дружочек!

Звонкому голоску Забавы вторило тоненькое ржание, и из-за княжеских конюшен взвился в воздух знакомый силуэт с двумя горбами на спине.

– Только смотри, держись крепче! – напутствовала няня, подсаживая девочку.

– Нянь, ну что ты как маленькая. Он же меня ни за что на свете не уронит. Правда, Горбунок? – поцеловала она конька в топорщившийся чуб на макушке и легонько пощекотала бархатную шею. Конек от удовольствия зажмурился, нетерпеливо перебирая точеными ножками.

– Иииии! – прямо с места он перешел в галоп, не обращая внимания на сердитые окрики няни.

– Ну что, страшно? – спросил он у девочки, стараясь перекричать свистевший в ушах ветер.

– Нет, давай еще быстрее! Выше! – визжала от восторга Забава, когда они взмыли под самые облака. Земля с такой высоты была вся как на ладони, а царский терем казался пряничным теремком, который ей пекли к именинам.

– Что-то тучи собираются, – обеспокоенно заметил конек.

– Пора бы возвращаться.

– Нет, горбуночек, миленький, еще немножко! – взмолилась царевна.

Конек нехотя повиновался, настороженно поводя длинными ушами и оглядываясь по сторонам. Вокруг в самом деле становилось все темней, где-то прогрохотал гром. Искрящаяся молния неожиданно пронзила тяжелый густой воздух прямо перед ними, заставив конька отпрянуть.

– Ой!

– Держись, крепко держись! – поджав уши Горбунок стрелой понесся к земле, а молнии сверкали все чаще, подбирались все ближе. Уворачиваться от них становилось все трудней. Наконец маленькой Забаве стало казаться, что это не молнии, а невиданные змеи извиваются, пытаясь укусить конька. А тут еще откуда ни возьмись, налетела стая воронов. И откуда им было взяться в такую грозу?

– Горбунок! – только и успела пикнуть Забава, а в следующий миг каркающая темная масса выхватила ее из седла.

Лет пять назад конек вмиг бы справился с несколькими десятками обезумевших птиц. Но теперь он уже начал задыхаться, а птиц все прибывало. Кусаясь и отбрыкиваясь, он все же заметил внизу крышу лесной сторожки, куда птицы унесли девочку.

– Так вот какая у Зари-заряницы дочь, – пробормотал Огнеликий, оглядывая раскинувшуюся в беспамятстве девочку. Тонкие пальцы откинули со лба прилипшие пряди, и на глазах золотистые локоны Забавы стали темнеть, превращаясь в угольно-черные.

– Словно земля до поры золото скрывает, – удовлетворенно пробормотал колдун. – Потому и будешь ты с этого дня Златой. А про прошлую жизнь тебе помнить не надобно, – добавил он, оплетая пленницу замысловатым узором крепких заклинаний.

Чуткий слух старика уловил какую-то возню за дверью. Прихватив с собой посох, Огнеликий вышел наружу. Никого. Вокруг шумел ночной лес, домик находился в самой его чаще. Из людей сюда точно никто бы не смог пробраться. Может, зверь какой?

Шорох повторился. Не поворачивая головы, колдун направил в сторону кустов свой посох.

– А я-то думал, ты разбился, – слегка разочарованно произнес он, когда связанный заклятьем Горбунок забился у его ног.

– Выследил, значит. Хвалю. Верно ты своему хозяину служил, теперь и его дочери пригодишься.

От прикосновения янтарно-желтого наконечника все тело свело судорогой. Густой туман на мгновение плотной шапкой накрыл замершего конька, а когда дым развеялся, перед колдуном лежал добротный крепкий лук.

– Большеват будет, – покачал головой Огнеликий, осматривая лук. – Ну да ничего, это мы исправим.

Звездный перстень

Белый голубь выпорхнул из окна царской спальни. За ним другой, и еще один, еще… Десятки крылатых вестников, неся в лапках тревожные послания, исчезали в глубоком небе. В прямом смысле исчезали, поскольку ответа ни на одно из своих писем царица так и не получила.

– Заря, да не убивайся ты так, – Катерина сердито кивнула мужу, который только стоял, беспомощно моргая глазами на заходившуюся в рыданиях Заряницу.

– Что столбом стоишь? Иди Ивану помоги.

– Так ведь уже все обыскали. Как сквозь землю провалилась.

– Вот ты под землей и спроси. Кто там тебе помогал батюшкин наказ выполнить? Мышка-норушка и крот-землекоп? Вот пусть они Забаву и ищут.

Иван с отрядом воинов в который раз прочесывали лес. Кожемяка и Балда по умолчанию остались в отряде – их сила и сноровка были сейчас очень кстати.

– Э-ге-гей, Забава! – приставив руки рупором, гремел Никита на весь лес.

– Царевна, Горбунок, где вы? – не отставал Балда, заглядывая на своем пути под каждую колоду, забираясь в каждую низину.

– Ау, добрый молодец!

Балда сплюнул и перекрестился, завидев в ручье улыбающееся лицо русалки.

– В прошлый раз так и не договорили. Чего ищешь-то, может, я помогу?

– Не чего, а кого, – буркнул тот, стараясь не смотреть в бездонные русалочьи очи. – Царская дочка пропала. Второй день ищем, да все без толку.

– Дочка, говоришь? – водяная задумчиво откинула волосы. Балда загляделся на манящие волны сверкающих локонов, отливающих зеленью, как старинная бронза, но вовремя спохватился и отвернулся.

– Третьего дня над лесом гроза страшная прошла. Так я все заснуть не могла, все на небо глядела, – задумчиво глядя на кувшинки, нараспев начала русалка.

– Очень мне интересно, как ты ночи коротаешь…

– Да погоди, не перебивай. Словом, углядела я, как в небе стая ворон пролетала. И несли они на себе человека. Вот сейчас припоминаю, что вроде девочка то была, маленькая.

– Где? говори, куда они ее понесли? – забыв про осторожность, Балда ступил в студеную воду. И тут же отпрянул, ощутив на щеке влажный поцелуй.

– За помощь плата полагается, – рассмеялась русалка, отплывая на безопасное расстояние. – Теперь вовек меня не забудешь, по первому зову на помощь прибежишь.

– Околдовала-таки, – Балда с досадой вытер лицо рукавом. – Хоть скажи, где девчонку искать?